Этап 1, работа 4

[hungerqames]

Название: Работа 4
Размер: 1200
Пейринг/Персонажи: Азумане Асахи/Нишиноя Юу, Танака Рюноске
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Примечание/Предупреждения: нет
Выбранная тема: 3. UST с хэппи-эндом

Азумане просыпается, получив тычок под ребра. Нависающий над ним Нишиноя зажимает себе рот рукой. Как выясняется секундой спустя - в попытке сдержать смех, но попытка оказывается безрезультатной: хохот прорывается сквозь сжатые пальцы, и Нишиноя захлебывается влажными звуками. Сбоку от Азумане, через проход, корчится в таком же приступе Танака. По сравнению с их островком безумия остальной автобус выглядит сонным и застывшим, хотя где-то впереди иногда мелькает макушка Хинаты, а если прислушаться, можно различить шелест музыки из наушников Цукишимы. Но после долгого крика на площадке и в раздевалке сейчас все замолчали, в салоне горят лишь аварийные огни, а снаружи темно.
Уже вечер, думает Азумане с удивлением. Подумать только, день, которого они долго ждали, не просто наступил, а уже подходит к концу.
- Прости, прости, Азумане, – Нишиноя похлопывает его по локтю, - мы тебя разбудили. О, пиши-пиши, - он переключается на Танаку, выбрасывает руку вперед и дергает за рукав уже его: - «Устроили неожиданную перестрелку в кожаном салоне»!
Они снова заливаются смехом. Красный как помидор Танака сквозь слезы набирает текст на телефоне, а Нишиноя откидывается назад, прямо на большое стекло, за которым медленно проплывают мимо рекламные плакаты. Во время поездок Нишиноя часто залезает на сидение с ногами, вот и сейчас сидит вполоборота, засунув ступню под задницу. Разморенный от веселья взгляд останавливается на Азумане, и затем, затем тот чувствует, как ступня скользит уже под его бедро. Возмутиться он не успевает: Нишиноя подается вперед, закрывая собой и без того незаметное в темноте движение.
- Мы рассказываем, - он прожевывает кашу из шуток, - про игру.
Для наглядности Танака сует Азумане под нос телефон и судорожно проматывает чат до начала разговора. Проматывает довольно долго.
«Мы нагнули Ушиджиму», - начал Танака, и после множества восклицательных знаков и кривых мордочек из кавычек и скобок ему ответил Ямамото из Некомы:
«В смысле нагнули… или нагнули?
Загнали ему парочку мячей?
Ворвались в его бастион?
Опустили подвесной мост?
То есть подняли?»
Дальше следует поток смайлов и вопросов – к процессу подключился и Танака, и Нишиноя. Азумане легко может представить, как давясь смехом, они вырывали друг у друга телефон - хотя эвфемизмы с каждым разом становились все менее изящными, они не переставали радовать, так что Нишиноя с Танакой нетерпеливо пялились в экран, ожидая ответа, а сейчас наблюдают за реакцией Азумане, готовые повеселиться за него, если он сам вдруг окажется не в состоянии оценить гениальности шуток.
Вот почему они всегда садятся в самом конце автобуса, подальше от остальной команды: иначе отдохнуть не получилось бы ни у кого, кроме Азумане, который давно привык к громкому хохоту и копошению и мог бы уснуть почти в любой ситуации.
Но только не сейчас, когда Нишиноя опускает руку на колено и, пользуясь тем, что все ослеплены светом экрана, гладит Азумане по бедру. Азумане скользит взглядом по строчкам («Свозили в горящий тур! Показали, как работать руками!»), закатывает глаза, но его неодобрение никого не смущает. Танака, причмокивая от удовольствия, дочитывает переписку и устраивается поудобнее, чтобы продолжить развлечение, которое и Нишиноя наверняка ни за что не пропустит.
Азумане приподнимается, чтобы поменяться с ним местами, но Нишиноя хватает его за запястье. В полутьме ярко блестят огромные глаза. Разгадав хитрость, он ерзает и наваливается на Азумане всем весом, предупреждая дальнейшие попытки прекратить смущающие прикосновения. Облокотившись одной рукой на чужое колено, а другой – на подлокотник кресла, Нишиноя тянется через проход к Танаке, естественно и без смущения отрезав Азумане единственный путь к отступлению.
- О, я знаю, - говорит Нишиноя и так же естественно ложится на колени Азумане животом, чтобы удобнее было прошептать Танаке на ухо нечто, вызывающее очередной приступ гоготанья.
Азумане вздыхает и опускает ладонь Нишиное на поясницу. Он чувствует ладонью полоску оголенной кожи и проводит по ней пальцем. Странно, насколько разные эмоции в разное время вызывают одинаковые вещи. Полоска кожи, капельки пота на шее, тяжелое дыхание - Азумане никогда не обращает внимания на подобные детали во время игры, но они всегда накрывают после: в дреме, куда он провалился, едва автобус тронулся, была все та же игра, но сквозь стену напряжения уже стали проступать отдельные моменты. Напор команды, желание победить, забитые мячи, победа, смех и аплодисменты, улыбка Нишинои – и когда Азумане очнулся, ощущение счастья никуда не пропало, а Нишиноя в реальности оказался даже ближе, чем во сне.
Задумавшись, Азумане продолжает осторожно поглаживать поясницу – а Нишиноя, кажется, даже не замечает. Он все еще участвует в не самой интеллектуальной викторине, и следующий приступ хохота заставляет его выплюнуть колу прямо на Танаку.
Тот вскакивает, со свистом втягивая воздух через стиснутые зубы, как дворовый кот, выгибает спину колесом, чтобы мокрая футболка не прикасалась к коже. На лице его стремительно, будто в каталоге, меняются выражения: он вскидывает подбородок, разворачивает плечи на обнаглевшего обидчика, но вспыхнувшая за секунду ярость так же быстро остывает, едва Танака осознает, что виноват не какой-то мудак, а Нишиноя.
- Да блин, новые штаны, - только и бормочет он и начинает пробираться в начало салона: там, под первым сидением лежат бутылки с чистой водой.
- Братюнь, извини, - тянет вслед ему Нишиноя, - ты давай, потри хорошенько, но без неожиданностей.
Танака оглядывается, заблаговременно оттопырив средний палец, но встретившись взглядом с Нишиноей, снова принимается приглушенно гоготать. Скрючившись и стараясь не потревожить сонных товарищей, он пробирается дальше, а плечи его все еще трясутся от смеха.
Внутри Нишинои тоже вибрирует смех, Азумане не слышит, но чувствует. У него в груди тоже щекотно. Когда Нишиноя оборачивается, веселье на его лице еще быстрее, чем только что у Танаки, сменяется на выражение, против которого Азумане никогда не мог устоять: неотвратимая, но нежная, чуть растерянная наглость. Нишиноя и так лежит у него на коленях, но Азумане перехватывает его за плечи, укладывает ниже и склоняется, скрытый высокими спинками стульев.
Поцелуй слаще колы, а вспыхивающие под веками звезды ослепляют сильнее, чем экран телефона, приставленный прямо к глазам. Нишиноя втягивает в рот язык, извернувшись, вскидывает руки вверх, чтобы притянуть Азумане ближе, но тот аккуратно возвращает их обратно, прячет от возможных взглядов. Нишиноя слушается, но запускает ладони Азумане под футболку, обнимает за талию и выгибает спину, стараясь углубить поцелуй.
Он лежит на коленях Азумане весь растрепанный: перекручены штаны на бедрах, перекручена футболка на животе, где-то под задницей шелестит обертка шоколадки, а пятка так и осталась упертой в стекло – в первую секунду Азумане даже думает, не сломается ли Нишиноя в такой позе, но волнение быстро отступает, а по-настоящему бояться он перестал давно - правда, не сразу. Потребовалось несколько невероятных, сводящих с ума доказательств, но в итоге Нишиноя убедил Азумане в том, что никогда, никогда не отступит. Он извивался, кричал, стонал, ругался, пугая Азумане чуть ли не до сердечного приступа, а потом сам же заставлял продолжать, целовал, обнимал и не отпускал, даже если уже не мог двигаться от изнеможения.
Нишиноя выдыхает, прикрыв глаза, без предупреждения поворачивает голову и вжимается лицом в пах Азумане. Сложившись пополам, хватая ртом воздух, Азумане водит носом по раковине уха:
- Юу, - шепчет он, не зная, сможет ли когда-нибудь выразить благодарность за моменты, подобные этому, и за то, что Юу вернул игру в его жизнь, и за то, что вернул в его жизнь себя.
- Асахи, - откликается Нишиноя, и в его голосе, как всегда вызов и не просто обещание чего-то большего, а уверенность в огромном, не поддающемся осмыслению, но реальном счастье.
Но Азумане выныривает из сладкого марева, выпрямляется и тянет вверх Нишиною. Подсвечивая себе телефоном, возвращается обратно Танака.